Комментарий относительно положения ненцев в Воркуте

Ивар Бьёрклунд, Музей Тромсё, Университет Тромсё

Ниже приведенный комментарий о положении ненцев имеет отношение к публикации «Драма воркутинских ненцев» в журнале «Мир коренных народов» (№ 4, 2000 г.). Перевод этой публикации находится на странице 52 издания английской версии.

«Драма воркутинских ненцев», которая напечатана в одной из публикаций, не только драма, но также и глубокая трагедия. Это, прежде всего, трагедия для самих ненцев, а также трагедия и для российских властей, ответственных за их положение. И хуже того - то, что происходит с ненецкими оленеводами в зоне Воркуты, является наглядным примером тяжелого положения и страданий, имеющих место сейчас среди коренного населения российского Севера.

Зона Воркуты имеет довольно-таки мрачную репутацию в российской истории. Это то место, где в 1930-е годы Сталин расположил большую часть системы ГУЛАГа. С юга на север Уральских гор заключенные, неся огромные жертвы, строили железную дорогу. Они строили тюремные лагеря на каждом отрезке железной дороги в местах огромных месторождений угля, ради чего они были высланы сюда. Уголь являлся золотом и топливом сталинского плана индустриализации. После войны бесчисленное количество, вероятно, сотни тысяч немецких военнопленных трудились на неплодородной земле и строили город Воркуту.

Эти лагеря, а впоследствии и город, остались в памяти ненцев. Они приносили разрушение в ежедневную жизнь кочевых оленеводов: побег заключенных и военные патрули были постоянной угрозой для ненцев. Рассказы о том, как бежавшие заключенные могли вырезать всех людей в палатке, для того чтобы завладеть продовольствием и кровом или как военные могли арестовать или убить ненцев в отместку за помощь сбежавшим заключенным. Всякий раз оленеводы подвергались риску потери оленей из-за солдат, которые подстреливали оленей из-за мяса.

Система ГУЛАГа в зоне Воркуты была домом для сотни тысяч людей; некоторые из них, конечно, были охранниками со своими семьями. Когда в 1960-ые годы лагеря были закрыты, в городе поселилось лишь несколько заключенных вместе с возрастающим числом шахтеров, завербованных с юга. Так город рос и стал примером индустриализации и «российской цивилизации» на Севере. Это был богатый город; рабочие хорошо зарабатывали, а отпуск проводили на курортах у Черного моря. Горожане имели все доступные для советского общества услуги для населения: магазины, театры и оркестры. Год работы на севере считался за два на юге. Таким образом, большинство людей становилось пенсионерами в возрасте до пятидесяти лет, а затем переезжали на юг в квартиры, которые они получали как вознаграждение за пребывание на севере.

Затем пришло время нищеты, как говорят многие русские. Распад Советского государства, экономическая разруха, безработица и социальная незащищенность. Жителям Воркуты было тяжело вдвойне; в то же время уменьшилась добыча угля. Регулярная выплата заработной платы стала делом прошлого; все сбережения были исчерпаны вследствие прогрессирующей инфляции. Быть пенсионером означало голодание, а жилье на юге более не предоставлялось. Стоимость авиабилетов возросла вместе со стоимостью проживания, и все это заставляло оставить желание покинуть Воркуту. Таким образом, город вновь был превращен в тюремный лагерь, но на сей раз для самих горожан.

Таков социальный и экономический контекст, в котором должно быть представлено бедственное положение ненцев. Воркута стала метафорой для России - тонущий корабль. С точки зрения ненцев, Воркута была важным источником дохода. Поскольку все ненцы этой зоны занимались оленеводством, то продажа оленьего мяса русским жителям была определенным источником получения денег. Кочующие семьи регулярно посещали пригород и шахты со своими караванами, загруженными мясом, и покупали необходимые продукты, такие как мука, чай, сахар, хлеб и т.д.

Закрытие многих шахт, материальный недостаток у большинства людей подразумевали то, что все меньше и меньше людей были способны купить мясо. Закрытие шахтерского городка Хальмер-Ю, упомянутое в той же публикации, является удивительным примером. Шахты считались нерентабельными - постоянный аргумент для любого россиянина, и поэтому были закрыты в 1994 г. Следовательно, все шахтеры и их семьи должны были уехать, а целая инфраструктура города заброшена. Ненецкие оленеводы, которые привыкли посещать город, внезапно оказались без возможности реализовать мясо. Они были также лишены медицинского обслуживания и всех гражданских служб, какие имели российские граждане. Более того, эти люди не получили никакого образования благодаря местным властям и потому были неграмотны.

Усилия ненцев для адаптации к изменившимся условиям, когда Хальмер-Ю был закрыт, не были успешными. Некоторые из них стали посещать населенный пункт Советская, чтобы продать мясо, а это означало более дальнее расстояние и сложность поездки. Как показывают ниже приведенные рассказы, некоторые из них потеряли своих оленей и потом пытались поселиться на постоянное жительство в Советской. Но, будучи неграмотным и даже не имея многих документов, которые требуют чиновники, ненцы были обречены на провал. Этноцентризм русских чиновников и политиков подавлял ненцев. «У нас достаточно своих собственных проблем, чтоб еще беспокоиться из-за пьющих оленеводов», - обычный аргумент русских чиновников.

Лишенные человеческого достоинства, оленей и жилища, многие ненцы стали жертвами алкоголя и преступления. Говоря откровенно, многие местные власти ничего не сделали, чтобы помочь ненцам в тяжелом положении. Напротив, как отмечено в случае с детским садом, многие их действия фактически ухудшали положение. Поэтому крайне необходимо, чтобы на местные власти в зоне Воркуты происходило как международное, так и национальное воздействие. И, как это видно сейчас, заключенные ГУЛАГа даже выиграли больше, чем коренные жители той же местности.